verbarium

.
Ноздрев (о Собакевиче): "Не едь к нему! Он черт знает где живет. Я тоже … здесь живу".

Вот мастер. Видно, что даже такому хвастуну и вралю как Ноздрев и то иногда соврать зазорно. Щадит совесть Чичикова. И автор явно в растерянности здесь перед своим персонажем. В смущении своего таланта. ( Read more... )

.
З. Гиппиус: "Между Сологубом и Розановым близости не было. Даже в расцвете розановских «воскресений», когда на Шпалерную ходили решительно все (вот уж без выбора-то!) — Сологуба я там не помню.

Но для коренной розановской интимности все были равны. И Розанов привязался к Сологубу.

— Что это, голубчик, что это вы сидите так, ни словечка ни с кем. Что это за декадентство. Смотрю на вас — и, право, нахожу, что вы не человек, а кирпич в сюртуке!

Случилось, что в это время все молчали. Сологуб тоже помолчал, затем произнес, монотонно, холодно и явственно:

— А я нахожу, что вы грубы.

Розанов осекся. Это он-то, ласковый, нежный, — груб! И, однако, была тут и правда какая-то; пожалуй, и груб.

Инцидент сейчас же смазали и замяли, а Розанов, конечно, не научился интимничать с выбором: интимность была у него природная, неизлечимая, особенная: и прелестная, и противная".

А ведь все очевидно как будто сразу. ( Read more... )

.
Платонов: «Я увидел за столом у печки, где обычно сижу я, самого себя. Лежа в постели, я увидел, как за столом сидел тоже я и, полуулыбаясь, писал. Притом то я, которое писало, ни разу не подняло головы, и я не увидел у него своих слез».

Именно так и ведет себя ментально сотворенное тело (маномайя-кая). Оно уклончиво, молчаливо, беспристрастно и как будто совестливо. Из этого совестливого и уклончивого "я" и делается литература.

Это ментальная проекция текущего состояния художника. Мгновенное уклонение из вздорной и совершенно ирреальной "реальности". это и есть "вдохновение", "порыв творчества", поток изливаемого сознания. "талант". То, что бесстрашно делал всю жизнь Гоголь, и мера его гения, это и есть мера его уклонения из одной иллюзии в иллюзию более высокого порядка. Платонов скорее испугался этого выхода "из себя", чем понял природу произошедшего с ним. ( Read more... )

.
Известно, что Толстой не мог видеть своего текста неисправленным и тут же, после любой своей правки, принимался его переделывать снова. Считается, что это пример высокой творческой взыскательности и т.п. Я вижу здесь прежде всего ( Read more... )

.
От рождения слепой художник, по другими установленному порядку красок, макает кисти в палитру и пишет реалистическую картину (действительный случай). Несмотря на природную слепоту, он исходит из своего представления о внешней реальности и физическом зрении. Стоит только переменить порядок палитры, и абсурдность его понимания вещей станет очевидной всем. Но он все малюет свое нескончаемое полотно, пытаясь изобразить на нем что-то вне себя, не бывшее с ним, отдаваясь внешнему зрению, которого у него нет.

Такую же примерно "реалистическую" картину всегда пишет бездарность, ( Read more... )

.
У художника левое сознание, у одиночества левое сознание, у справедливости левое сознание, у познания левое сознание, у Христа левое сознание.

Правым сознанием одержимы буржуа, посредственности, бывшие революционеры и Мара (дьявол) — как соблазном и силой соблазна. Бедные тоже от природы правые, потому что тоже хотят быть богатыми и угнетать бедных, то есть, они будущие потенциальные правые охранители. ( Read more... )

.
Хитрый писатель — извращение, каких еще поискать. Они, как правило, возглавляют фонды, Литфонды, Союзы писателей, толстые и средние журналы. Они всегда занимают не косвенные, а, по слову классика, прямые места. Они члены жюри. Они советуют президенту. У них упитанные гузна. Приходилось видеть таких содомитов — в поездках, на конференциях, в издательствах, за письменным столом. Последний составляет мой пристальный интерес. Каким образом вообще можно написать хотя бы фразу, предварительно не забыв о себе? А то, что хитрость является первичной и элементарной оболочкой эго у меня нет сомнения. Как вообще хитрец может спрятаться за словами, если прежде они прячутся от него? Возможно ли творчество раньше эго? Но это тема отдельного исследования.

Хорошо понаблюдать еще литератора за обедом. ( Read more... )

.
Уход Толстого из Ясной Поляны это главным образом романический сюжет, никакой религии и философии, и тем более семейной или социальной подоплеки в этом уходе по-настоящему не было. Невозможно представить себе тихое спокойное угасание Толстого дома, в окружении близких, без завершения литературного сюжета жизни, трагического бытийного конца. Невозможно его возвращение из Астапово живым, без пули в животе, к торжествующей, а не к вечно виноватой теперь Софье Андреевне. Это означало бы фальшивую ноту не только в биографии, но и во всем творчестве Толстого. Смерть Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Чехова, вслед за литературным событием их жизни, также оформлена и литературно (у Достоевского настоящий литературный сюжет смерти состоялся задолго до самой смерти, на Семеновском плацу). Все эти повествовательные приемы их жизни имеют отчетливый драматический литературный сюжет и контекст. У Толстого такого окончательного оформления жизненной истории в литературный сюжет могло бы и не быть, и он, чуствуя это, сделал последний трагический бросок к литературной развязке смерти. ( Read more... )

.
Дар без страдания великое бедствие, невозможно разлучить их. Есть гении, поглощающие слова и поглощаемые словами, пожирающие их и пожираемые ими, а есть гении лишь слегка пригубливаемых, дегустируемых слов. Словно боящиеся отравиться ими или делающие вид, что имеют дело только с божественными субстанциями.

Она была из вторых. ( Read more... )

.
Как-то Бунин по поводу Толстого выразился в том духе, что великие люди "сначала великие стяжатели, а потом великие расточители". Спорить тут не с чем, но Бунин, кажется, несколько упростил процесс.

Понятно, что "художник", "творец", сначала "эгоист", "собиратель", "насильник природы", стяжатель и пожинатель всех ее цветов и плодов, затем — отдаватель скопленных и обогащенных сокровищ, жертвователь себя самого и всего отобранного у мира. Он в высшем смысле "коллекционер", обреченный в конце сдать свою коллекцию обратно в музей природы. Он сам экспонат природы. Это взаимодействие эгоизма и самопожертвования, или, точнее, эгоизма-и-самопожертвования, как единого природного процесса, кажется мне единственно плодотворным: лишь из личной пустыни может родиться оазис, из чужих семян собственные, из греха святость.

Но я хочу сказать о другом, в развитие метафоры Бунина. ( Read more... )

.
"Люди с безупречным литературным вкусом" это ( Read more... )

.
"Мой отец богослов, мой дед богослов, моя дочь писательница, дядя философ, я сама специалист по Цветаевой". ( Read more... )

.
Бывают слова столь страстные, точные, терпкие, что очевидно питают собою все то, что собою выражают — и сами набираются точности и силы от своих предметов: ( Read more... )

.
Авторы, не написавшие романа (писатели, журналисты, ученые, филологи, политики, все остальные, взявшие в руки перо, даже философы), не могут себе позволить на письме почти ничего, равно как и в самой жизни. Это их коренной признак — трусость существования. Дрожь существования. ( Read more... )

"Однажды Чжуанцзы приснилось, что он маленькая бабочка, весело порхающая среди цветов. Проснувшись, он не мог решить, Чжуанцзы ли он, видевший во сне, что он бабочка, или же бабочка, которой снится, что она Чжуанцзы".

Известие о присуждении Нобелевской премии застало Бунина в кинотеатре. Бродского в китайском ресторанчике. Шолохова на рыбалке. Пастернака, видимо, у любовницы. Теленка у дуба.

За настоящих классиков можно не беспокоиться. Им не дадут. Но если дали бы, Толстого известие застигло бы за работой, на пашне или за "Холстомером", что одно и то же. Достоевского, тоже бы, наверно, не за рулеткой, если не на Семеновском плацу. Чехова в холерном бараке или в вагоне для устриц. Гоголя, с его птицей-тройкой, все равно никакая печаль не догнала бы, даже на промозглой российской дороге. Платонова на паровозе. Шаламова в доме скорби.

Все кажется случайным, зыбким в этом мире; произвол судеб, как кажется имбецилам, таков, что может быть то и это, сердце одного в груди другого, сахарные уста Николая Васильевича под носом Иосифа Александровича, Вешки в Ясной Поляне, Диканька близ Брайтон-Бич.

Не может. Есть какое-то последнее, единственное пересечение основной темы жизни с праздником жизни, совпадение силовых линий творчества и судьбы.

Набоков, между тем, в это время гонялся бы за бабочками и сначала бы не он сам, а его сачок уловил эту отвратительную новость. Где-нибудь в жарких странах, с молочными царапинами на загорелом предплечье. И это было бы самый удачный контекст для Нобелевской премии. Потому что Набоков ловил и поймал бабочек Чжуанцзы.

.
"Шоссе теперь тянулось среди полей. Мне пришло в голову (не в знак какого-нибудь протеста, не в виде символа или чего-либо в этом роде, а просто как возможность нового переживания), что, раз я нарушил человеческий закон, почему бы не нарушить и кодекс дорожного движения? Итак, я перебрался на левую сторону шоссе и проверил - каково? Оказалось, очень неплохо. Этакое приятное таяние под ложечкой со щекоткой "распространенного осязания" плюс мысль, что нет ничего ближе к опровержению основных законов физики, чем умышленная езда не по той стороне. В общем, испытываемый мной прекрасный зуд был очень возвышенного порядка. Тихо, задумчиво, не быстрее двадцати миль в час, я углублялся в странный, зеркальный мир. Движения на шоссе было мало. Редкие автомобили, проезжавшие по им предоставленной мною стороне, оглушительно гудели на меня. ( Read more... )

.
Язык не просто первичен по отношению к бытию, он - предбытие, надбытие, бытие в себе, проливающееся сюда слабым светом. Смысл существования художника в том, чтобы соединить собой два мира, стать кровотоком.

Вся косноязычная политическая правда Солженицына погребена под его жестяным языком. Самое его имя отторгнуто русской речью и не врастет в нее. Это в полном смысле моральное и онтологическое костноязычие, уродство смысла и звука.

Два русские мужика стоят перед распахнутой дверью трактирной России и рассуждают об колесе, чтобы затем описать его. Один говорит "два русские мужика", другой - "два русских мужика", а за этим - вся пропасть и языка, и таланта, и понимания, и правды. В одной букве - замкнутость, тюрьма, в другой - простор, покой, воля.

.
(Рождественские каникулы - повторяю свой давешний пост в ru_nabokov)

Я не верю в музицирующих палачей. То есть, ноты они знать могут, это для палачей скорее обязательно, но чтобы они проникали дальше эпителия самых поверхностных чувств - увольте.

Я не верю в немузыкальность Набокова. Скорее, он принес в жертву один слух другому, и не где-нибудь, а внутри своего поэтического слуха, сделав их одним целым - поэтому звучание его слов так неотразимо.

Набоков всегда будет вызывать споры, потому что он не внутри вкуса, как например Бабель или Олеша, а над вкусом, как Гоголь, как Толстой. Он внеположен вкусу, пребывает между вкусом и его отсутствием - вот почему спор о нем не прекратится, пока есть слово.

Без слуха никакое мышление, тем более художественное, невозможно. Внутренний, поэтический слух связан с нравственным сознанием. Это последнее, во взаимодействии с первым, порождает внутреннее мышление, жизнь сердца. Это непререкаемый закон. Все остальное - комбинации букв, сочетания полостей. Поэтому гений и зло несовместны. Тот, кто оспаривает это, не понимает и темной поэзии зла.

Нравственное сознание без поэтического слуха ущербно, а часто невозможно. Поэтический слух вне нравственного сознания невозможен в принципе. Они имманентны друг другу. Вот почему все великие моральные проповеди - Упанишады, Законы Ману, Сутты Будды, откровения Чжуаньцзы, диалоги Платона, ветхозаветные и новозаветные притчи, это одновременно и литературные памятники.

Удивительно, что полоухие критики все еще что-то там анализируют, изводят иссякший алфавит. Уже одной случайно залетевшей в ухо фонемы бывает достаточно для вынесения приговора.

Даже в подлейшей пародии нельзя себе представить, чтобы герой Набокова назывался как-нибудь походя, например, Егор Самоходов, Захар Прилепин. Это что-то салонно-посконное, люмпен-филологическое. Это почти что нецензурно выругаться, сказав: Елтышевы. Весь искусственный строй несущих конструкций сразу поднимается за этими уголовными звуками.

Летом говорили - это новый Борхес, Набоков. Умора. Декабрем это звучит так же мучительно, как "летнее солнцестояние".

.
"Бродский снял с русской литературы налет провинциальности". П. Вайль

.
Не хочу я больше кормить овсом лошадей Чичикова.

Сеном тоже.

Профиль

verbarium

April 2017

S	M	T	W	T	F	S
						1
2	3	4	5	6	7	8
9	10	11	12	13	14	15
16	17	18	19	20	21	22
23	24	25	26	27	28	29
30

Syndicate

Page Summary

Тонкость Ноздрева
Пети жё Розанов
Другой
Не надо заводить архива
Художник один
Детская болезнь левизны в имажинизме
Перверт
Бегство из литературы (Обнажение приема)
В доме обвешенного (Поэзия и правда)
Стяжатели и расточители
Опупейс
Философский пароход (Люди подстрочника)
Изабелла
Роман как сверх-единство "не-я"
Бабочки Нобеля
Язык как Лолита
Два русские мужика
Самостояние уха
Если сесть в бомбардировщик. Налетчики
Уроки Ноздрева

Style Credit

Base style: Planet Caravan by daemon @ LJ and momijizukamori
Theme: Bright Purple by krja

Expand Cut Tags

No cut tags

Entries tagged with творчество

Navigation

Тонкость Ноздрева

Пети жё Розанов

Другой

Не надо заводить архива

Художник один

Детская болезнь левизны в имажинизме

Перверт

Бегство из литературы (Обнажение приема)

В доме обвешенного (Поэзия и правда)

Стяжатели и расточители

Опупейс

Философский пароход (Люди подстрочника)

Изабелла

Роман как сверх-единство "не-я"

Бабочки Нобеля

Язык как Лолита

Два русские мужика

Самостояние уха

Если сесть в бомбардировщик. Налетчики

Уроки Ноздрева