verbarium

Каждый останавливается в своем развитии (образовании, самопознании, религии) на точке оправдания, на которой он реализует сверхзадачу своей жизни, то есть отвечает на импульс своего центрального (не "основного") инстинкта. Этот центральный инстинкт — суммарная энергия индивидуальной каммы (кармы), вектор ее развития.

Но глубинная самореализация личности начинается не с осуществления, а преодоления этого инстинкта, который по видимости является инстинктом вовсе не личности, а некоей постороней силы, "природы". До этой момента невозможно определить, какая доля природного "замысла" или "Бога" участвует в этом массиве индивидуальной каммы. Невозможно даже сказать, является ли "личная" воля всего лишь субъективацией безличной каммы или какая-то часть ее все же подконтрольна нам. Слишком темен предмет, темно всякое, даже самое светлое желание до этого момента, слишком часто оказываются стремления и воления личности противоположными ее глубинным интересам.

На этом фоне невозможно рассуждать ни о какой "свободе воли" — до начала свободного морального изъявления. В этом, а не в "общественной" или индивидуальной "пользе" смысл морального действия. Моральный поступок создает для личности пространство свободы, мгновенное освобождение от принуждения каммы, в котором осуществляется дальнейший свободный выбор. Мораль преобразует принудительную силу каммы в личную осознанную волю и нейтрализует ее энергию. Зло всегда отмечено именно слепотой воления, совершается в потемках личности, на темной ее стороне, тогда как добро — на ее солнечной стороне. "Ясность" рассудка, изворотливость интеллекта, хладнокровие действий совершающего зло говорят вовсе не о ясности его сознания и свободе выбора, а всего лишь о мощной кристаллизации его каммы в момент преступления и необратимости ее действия. На этой точке прямой поворот к добру невозможен — только к самоубийству. Это точка невозврата, и кто знает, сколького будущего зла не совершили те, что предпочли суицид. Вероятно, это единственный выход для тех, кто уже не может бороться с темными побуждениями своей каммы, а осознанного понимания происходящего — нет. Не знаю, существует ли какая-нибудь статистика на этот счет, но мне кажется, психология самоубийцы ближе всего в этот момент к психологии просто убийцы. Можно сказать, что это его последнее позитивное побуждение в этой жизни, максимальное положительное усилие отчаявшейся воли.

Опасность зла прежде всего личностная, для самого совершающего зло. В какой-то необратимый момент происходит окончательное присвоение каммы субъектом — полное отождествление себя с волей каммы, принятие ее энергии за свой личный и свободный выбор. На стадии активного присвоения каммы, полной самоидентификации с ней, личность наиболее "безумна" и как бы "не отвечает за свои поступки". Но это именно ее камма, ее воля. При этом нужно понимать, что камма это вовсе не "судьба", не "фатум", какая-то случайная посторонняя сила, а суммарная причинно-следственная энергия собственных мыслей, слов и поступков субъекта за его многие существования в прошлом, так что хрупкая "личность" настоящего уже не в состоянии противостоять ей. В этой психологической среде идентификация своей мнимо свободной воли и воли каммы становится неизбежной.

Возможно, человечество когда-нибудь научится распознавать подобных "безумцев" на ранней стадии и изолировать их превентивно, создаст специальные изоляторы для инкубации их каммы, чтобы ее разрушительная энергия могла до конца созреть там и они смогли бы спокойно выносить и снести свои змеиные яйца, уничтожая друг друга. Но я не исключаю, что эти инкубационные лагеря уже существуют в природе, мы просто не видим их, — гнездятся на нашей так называемой свободе — в любой ситуации зла, катастрофы, концентрированной ненависти, преступления. Когда один "безумец", взяв в руки автомат или начинив себя взрывчаткой, уничтожает других, "невинных". Или когда "разрушительное природное явление" уносит жизни сотен тысяч, возможно, еще не до конца созревших преступников. Не очень отрадная картина, конечно. Но не ждать же, в самом деле, "природе", как какой-нибудь чистенький тинейджер, поклонник Малевича и Дебюсси, возьмет в руки бензопилу и перекрошит ею своих ближних. Иногда она действует на опережение.

Не пропустить ответственнейшего момента своего пути, в который слышится голос "призвания", "мести", голос "совести" или "Бога", побуждение "таланта", формирующие сверхценную идею и отправляющие человека по наезженной дорожке его кармы. Почти всегда это ложные голоса, фантомные боли его прошлых рождений. Залить свои уши воском и перестать слушать сладкое пение сирен, поющих свою нескончаюмую песню о "я", "они" и "мое".

Железное правило, руководящее путника в каждом его шаге: отсутствие жадности (вожделения всех чувств и разума), ненависти и заблуждения. Это три неблаготворных корня существования (мула акусала дхамма), им противопоставлены их антиподы — не-жадность, не-ненависть, не-заблуждение. Различные комбинации этих факторов (плюс материя) формируют всю феноменальную вселенную, сознание (читта) и ментальные спутники сознания (четасика). Все "разнообразие" существ, вся их борьба и страдания протекают в этой кристаллической решетке сознания и его ментальных факторов, обусловленных тремя благотворными и неблаготворными корнями.

Хотя заблуждение и является источником всех прочих загрязнений, но в тройке этих граций, часто именно жадность и ненависть обусловливают незнание. Их преодоление равно преодолению всей ккаммы, всей сансары, то есть, — Ниббане, в которой всякое "я" и "мое" отсутствуют. И это неутешительный вывод, говорящий о том, что наполнителями нашего бедного "я" являются не какие-то сверхсложные комплексы и идеи, а всего лишь эти три, в оптимистическом варианте, комбинирующиеся с другими тремя корнями существования. Пресловутая "пустота" литературных фальшимонетчиков не имеет ничего общего с настоящей пустотой Будды — отсутствия "я" (эго) в каждой корпускуле существования. В не-я невозможны никакие страхи и обольщения "я", наполняющие зло сансары.