.
Разинув рот, дрожа от ликования, он повертел в руках эту пыльную, громоздкую и совершенно невменяемую вещь, заплатил не торгуясь, и, все еще с открытым ртом, вышел, неся урода. Как деспот окружает себя горбунами и карлами, он пристращивался к той или другой безобразной вещи, это состояние могло длиться от пяти минут до нескольких дней, и даже дольше, если вещь была одушевленная. В. Набоков. Весна в Фиальте
Непонятно правда, отрефлексировал ли герой рассказа эту свою страсть или нет. Ничего, мы ее сейчас здесь отрефлексируем.
Вот и я тоже совершенно обожаю невменяемые вещи, правда, мне нравятся эти вещи не сами по себе, а в их взаимосвязи с вменяемыми людьми. Также как и наоборот. Это противоречие, бывает, ярко освещает этическое пространство вокруг. Но поскольку большинство людей, как и вещей, невменяемо, это противоестественное взаимодействие людей и вещей почти никогда не замечается. Вот надень, например, шапку Мономаха на кого-нибудь из советских или постсоветских царей — разве кто засмеется? Их хоть на белого слона сажай, все одно не смешно.
Не то с невменяемыми вещами и вменяемыми людьми. ( Read more... )
