![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
- добро,
- добродетель,
- зло,
- кровь,
- наледи,
- необратимость,
- политика,
- понимание,
- пустота,
- россия,
- святость,
- скука,
- тоска,
- целостность
Какая тоска, Цинциннат, сколько крошек в постели
.
Тысячелетние сумерки российской политики – это сумерки ее тысячелетней скуки, преодолевать которую каждому в этой стране попросту тоскливо, скучно. Боюсь, и самая кровь здесь скучна и проливается от скуки. Революции скучны, совершаются из затмения скуки. Раскольников со своим топором, как и со своим раскаянием, скучен. Переступать скучно, право иметь скучно, быть тварью дрожащей скучно, недрожащей еще скучнее. Всякая необратимость скучна и тосклива, а Россия необратимая страна, кичится своей нобратимостью. Спинной холод России скучен. Ее надушенные батистовые портянки скучны.
Перспектива открывающегося за добром, но никогда не совершающегося зла веселит дух и питает добрую волю. Красота нерушимой добродетели — в вечной возможности зла, открытости злу, в бодрящем подтексте темной воли. Порыв к добру из падшести, из зла — скучен вследствие утраченой целостности, это добродетель одиночной камеры, непогрешимость эшафота. Святость освящена возможностью несовершенного зла как неисполненного добра. Россия все время хочет встать, тогда как ей попросту нечем падать. У нее нет тела. Она абстрактная формула ускорения, процесс падения без массы падения. Ее масса пустота, ее полет никуда.
Тысячелетние сумерки российской политики – это сумерки ее тысячелетней скуки, преодолевать которую каждому в этой стране попросту тоскливо, скучно. Боюсь, и самая кровь здесь скучна и проливается от скуки. Революции скучны, совершаются из затмения скуки. Раскольников со своим топором, как и со своим раскаянием, скучен. Переступать скучно, право иметь скучно, быть тварью дрожащей скучно, недрожащей еще скучнее. Всякая необратимость скучна и тосклива, а Россия необратимая страна, кичится своей нобратимостью. Спинной холод России скучен. Ее надушенные батистовые портянки скучны.
Перспектива открывающегося за добром, но никогда не совершающегося зла веселит дух и питает добрую волю. Красота нерушимой добродетели — в вечной возможности зла, открытости злу, в бодрящем подтексте темной воли. Порыв к добру из падшести, из зла — скучен вследствие утраченой целостности, это добродетель одиночной камеры, непогрешимость эшафота. Святость освящена возможностью несовершенного зла как неисполненного добра. Россия все время хочет встать, тогда как ей попросту нечем падать. У нее нет тела. Она абстрактная формула ускорения, процесс падения без массы падения. Ее масса пустота, ее полет никуда.